Есть ли у Казахстана иммунитет от молодежного протеста?

До выборов в Казахстане осталось около двух недель. Еще в прошлом году, в период смены главы государства, в стране начали появляться новые организации, выражающие политический протест и ориентированные на молодежную аудиторию. Президент Ассоциации политических исследований Казахстана Есенжол Алияров в интервью Ia-centr.ru высказал свое мнение о протестном движении в стране. – В принципе в Казахстане молодежь всегда была политически активной. В прошлом году появились такие организации, как «Оян, Казахстан!», Respublika и ряд других. Как вы считаете, какие перспективы есть у подобных движений? – «Оян, Казахстан!» – это молодежное движение. А этой категории присущ молодежный же максимализм, она не терпит медленных шагов в реформировании, особенно в реформировании политической системы. Организация появилась в электоральный период, перед президентскими выборами прошлого года. Ее представители активно выступали против нарушений. Я бы не стал говорить о появлении большого движения, но определенный всплеск политической активности молодежи вылился в заявление о появлении такого движения. Хочу заметить, что оно нигде в официальных структурах Казахстана зарегистрировано не было. То есть, пока можно говорить о группе молодых людей, которые выражали свое недовольство проведением электорального периода. И, естественно, они будут выражать свое несогласие ходом проведения парламентских и маслихатовских выборов. – Практически все инициаторы данного движения, которые заявляли о себе на пресс-конференции в июне прошлого года, работают по проектам иностранных донорских организаций, таких как фонд Сороса. А это вызывает вопросы… – У соседей в РФ работает закон, направленный на урегулирование деятельности некоммерческих организаций (НКО), получающих денежные средства и иное имущество от иностранных источников и участвующих в политической деятельности. Если подобное делать в Казахстане, то аккуратно и не так жестко. Да, подобные случаи расследуются, анализируются. Было бы смешно, если подобные протестные организации финансировались из государственных источников. Естественно, это люди, которые получают финансовую поддержку, альтернативную государственному финансированию. В этом направлении работают не только молодежные организации, деятельность которых оплачивают фонды Фридриха Эберта, и Конрада Аденауэра, представительства которых официально работают в стране. – Казахстанское законодательство тоже запрещает финансирование политических партий из зарубежных источников, но это не касается данного случая… – Да, так и будет, пока организации не заявляют о своих политических притязаниях и создании партии. Они выступают как НПО (в Казахстане с 26 июля 2016 года введен мониторинг иностранного финансирования – ред ). А законодательство в Казахстане не запрещает финансирование иностранными фондами неправительственных организаций. – Тем не менее, они проводят и митинги, и пикеты. Может ли это движение сформироваться в организацию, подобную «Кел-кел», активно участвовавшую в первом перевороте в Кыргызстане? – Давайте скорректируем терминологию. Митинги и пикеты – это, наверное, немного преувеличение. Я бы сказал о немногочисленных выступлениях по выражению своих позиций. А масштабных акций, масштабного влияния на какую-то часть молодых людей страны я не замечаю. Пока масштабности нет. Есть группа людей, которые поставили во главу своей деятельности выражение недовольства проведением электоральных процессов, проведением политических реформ, существующей политической системы, существующей партийной системы. Я не сказал бы, что это сформированная общественная организация, ищущая своих сторонников по всему Казахстану и представляющая реальную политическую силу. – Как вы считаете, можно ли связывать «Оян, Казахстан!» и Respublika с Маргуланом Сейсембаем, который в этом году организовывал тур для представителей казахстанского гражданского общества для знакомства с Михаилом Саакашвили в Киеве? – Маргулан Сейсембай в последнее время активизировался в сфере общественной жизни. К Саакашвили он возил небольшую группу людей, среди которых были и журналисты, и те, кто связан со сферой общественной жизни. Но на самом деле намерение Сейсембая занять какую-то нишу в общественной жизни или создать какое-то общественное движение, которое могло бы влиять на какие-то процессы пока остается только намерением. Хотя он активно заявляет о своих позициях в социальных сетях, организовал проведение каких-то тренингов, конференций. Но не более. Вообще, «Оян, Казахстан!» демонстрирует намерение занять какое-то место в развитии общественных отношений в Казахстане. То же касается и деятельности Сейсембая. Но это только намерение и только начальная стадия их деятельности. Получится ли у них и будут ли они востребованы, будут ли у них сторонники, получат ли поддержку достаточного количества людей, которые разделяют их взгляды – это пока вопрос. – Может ли в Казахстане появиться организация настолько массовая и деятельная, у которой могут быть те же цели, что и у протестных движений в Кыргызстане? – Я думаю, некорректно связывать процессы, которые происходят в Казахстане и Кыргызстане. Там совсем другая ситуация. И даже последние события, которые произошли при государственном перевороте в соседней республике, показали, что и там нет массы. Есть организованная часть населения, которая используется теми или иными политиками для достижения своих целей. И вы видите, что это где-то 5-10 тысяч человек. И потом, там проявился феномен, который надо изучать: как удается небольшому количеству людей менять руководство страны. И при этом во время переворота бессильными оказываются правоохранительные органы, все институты власти. А после переворота вдруг все начинает работать в штатном режиме! Это очень интересное явление. Если проанализировать все три так называемые революции, три госпереворота, то сценарий один и тот же: всплеск массового протеста, и вдруг все успокаиваются и на местах все работают. А потом опять: 5-10 тысяч человек выходят, опять – бездействие правоохранительных органов в наведении порядка и очередная смена власти, после чего все работают в нормальном режиме. В Казахстане, как я полагаю, такого сценария не может быть, потому что все-таки институты государственной власти при том, что мы их иногда ругаем, и есть недовольство их недостатками. Но они пока справляются с теми задачами, которые на них возложены. – Подобные организации чаще всего создаются не для участия в выборах, а для протестной работы после выборов… – Я в самом начале сказал, что это определенная группа людей, которая выражает свое несогласие с проведением выборного процесса. Сможет ли данное объединение оказать какое-то влияние на политические процессы в довыборный или поствыборный период? На мой взгляд, у них нет ни организационной возможности, ни финансовой, ни влияния на общество в Казахстане, чтобы привести к каким-то серьезным последствиям в постэлекторальный период. В Казахстане есть общенациональный тренд – люди абсолютно не приемлют революционного подхода к решению каких-то вопросов. Возможно, радикально настроенным субъектам кажется, что люди у нас инертны. Но я бы сказал, что они не инертны, а сдержаны и мудры. Потому что все нужно решать в правовом поле и постепенно. А как показывает история, которую пережили и мы, находясь в составе Российской империи, после революции как правило наступает еще более жесткая диктатура, чем та, которая была до этого. Это не только касается СССР. Там, где прошли революции, страны получили очень жесткую тоталитарную систему. В общей массе люди это, принципе, понимают. – А как же Жанаозен? – Те события носили экономический характер. Это, конечно, большая ошибка властей, которые были не подготовлены к этому и даже к разговору с недовольными. Тут мы подходим к вопросам, которые требуют дальнейшего изучения – это развитие института гражданского общества, в том числе и профсоюзов. Там должен был быть диалог между профсоюзами и работодателями без участия власти. Хотим мы или не хотим, в Казахстане действует формула «Вначале экономика, потом – политика». Но она устаревает. И в Казахстане требуется постепенная, поэтапная политическая реформа с усилением позиций гражданского общества и созданием механизмов коммуникаций между этими институтами и властью. Необходимо умение выстраивать отношения, выстраивание новой государственной политики, нового государственного управления, которые назревают и требуют отдельного разговора. – Насколько политизирована или наоборот инертна молодежь в Казахстане? – Молодежь всегда – как «Черный квадрат» Малевича. Она непредсказуема, и этот фактор надо учитывать. Мы с коллегами в свое время написали работу «Коктейль Молотова», где приводили примеры непонятного проявления агрессивности молодежи. Так было на концерте Кайрата Нуртаса в «Прайм плазе» (погромы в ТЦ в 2013 году – ред.) . Никто не ожидал, что такое может случиться. Мы пришли к выводу, что это довольно загадочная категория населения, о чем не стоит забывать. И грядущие выборы будут это учитывать: законодательство предписывает партиям формировать партийные предвыборные списки с включением 30 процентов молодежи и женщин. Но, на мой взгляд, это полумеры. Молодежью надо заниматься. И заниматься конкретным образом, потому что на историях других государств надо учиться. Вспомните молодежные протестные настроения и движения 60-х годов прошлого века, которые прокатились по Европе. В результате президент Франции Де Голль был вынужден уйти со своего поста. С молодежью надо заниматься и не смотреть на нее как на ту часть населения, которую нужно только поучать. Ей надо давать возможности в законодательном порядке, регулировать ее взаимоотношения с государством, позволяющие молодому человеку отстаивать свои права и знать свои обязанности перед государством и обществом. ИАЦ МГУ