Вопросы компактного проживания этнических сообществ и их взаимоотношения с принимающей стороной интересуют ученых-демографов по всему миру уже давно. Для определения роста числа иммигрантов и процесса формирования общин был даже придуман специальный термин – “диаспоризация”. Американский антрополог Фили Бок, изучая феномен диаспор, пришёл к выводу, что “меньшинства, находясь в окружение чужого общества, испытывают своеобразный “культурный шок” и стремятся к сохранению своих обычаев, традиций и языка”. Это ведет к созданию анклавов по принципу близкого родства со строгой внутренней иерархией, земляческими связями и обособленностью общин, что, в свою очередь, приводит к неизбежным конфликтам с коренным населением.

События в парижских кварталах осени 2005 года продемонстрировали всему миру, что тема ассимиляции этнических общин из предмета научных споров и дискуссий перешла в разряд актуальных политических проблем современности. Увеличение численности иммигрантских сообществ, их растущая мобильность и организованность заставили власти многих государств по-новому взглянуть на создавшееся положение. Некоторые из них прибегают к различным способам решений: от полного разрушения районов проживания меньшинств и попыток ассимилировать переселенцев, до – конституционного закрепления за представителями этнических групп права на свою самобытность.

Метод постепенного “размывания” этнических кварталов и их реконструкции посредством разрушения старых построек и возведения современных многоэтажных зданий активно используется в последние годы в Китае в отношении мест компактного проживания представителей уйгурской общины. Являясь коренными жителями страны и составляя половину населения Синьзян-Уйгурского автономного района, уйгуры предпочитают жить обособленно от китайских сограждан. Их традиционная сплоченность и высокая степень самоидентификации вызывают тревогу у властей Поднебесной, считающих, что такое поведение меньшинства ведет к проявлениям в его среде сепаратистских и экстремистских настроений.

В столице автономии - Урумчи уже практически не осталось характерных национальных окраин с их особой атмосферой и восточным колоритом. Вместо них появились современные небоскребы, торговые центры и проспекты, а сам город превратился в типичный урбанизированный мегаполис западного образца. Представители международных организаций, выступающих за соблюдение прав национальных меньшинств в Китае, утверждают, что такая же “участь” ожидает в ближайшей перспективе и другие исторические кварталы древних городов Синьзяна - Кашгара и Турфана.

К наиболее радикальному способу решения вопроса этнических кварталов прибегли в своё время в Индонезии - теперь уже в отношении самих китайцев или представителей их зарубежной диаспоры – “хуацзяо”. Китайцы, начиная с середины 40-х годов прошлого столетия, стали занимать привилегированное положение в индонезийском обществе. Составляя лишь 1% от общего числа населения, им удалось за короткий промежуток времени подчинить себе всю экономическую и финансовую систему страны. Будучи банкирами, промышленниками и торговцами они вели строго обособленный образ жизни, вовлекая в свой бизнес только выходцев своей этнической группы и проживая в так называемых “чайнатаунах”.

Эти районы и стали весной 1998 года основной мишенью для агрессивно настроенных коренных жителей. По столице Джакарте и другим крупным городам прокатилась волна погромов и разрушений, ставшей местью китайцам за почти полувековую эксплуатацию. Власти не смогли предотвратить распространение насилия в отношении этнического меньшинства. В результате конфликта, около миллиона хуацзяо покинуло островное государство, бежав на свою историческую родину, а большинство “чайнатаунов” были попросту стёрты с лица земли. Таким образом, проблема китайских кварталов на определенное время перестала существовать.

Ситуация, схожая с той, что происходила в Индонезии, сложилась в середине прошлого столетия в Малайзии. Малайцы – коренные жители, составлявшие 59% всего населения, владели менее чем 1,5% национальных богатств, большая часть которого находилась в руках китайских мигрантов и иностранцев. В стране сложилось своеобразное разделение труда между общинами: сельское население состояло из малайцев, а в городах проживали некоренные жители, занятые в сфере торговли, промышленности, банковского дела и обслуживания. Такая диспропорция привела к обострению отношений между этносами в 1969 году, следствием которых стали кровавые столкновения и бегство части китайской диаспоры.

Поэтому, осознав пагубность дальнейшей конфронтации, власти страны взялись за проведение глубоких реформ в стране, прежде всего, в сфере межнациональных отношений и экономике. Созданное министерство национального единства начало работу по интеграции китайской общины (более 30% населения) в малазийское общество по принципу “Малайзия – наш общий дом”. Такая политика принесла свои плоды, и сегодня местные китайцы полностью идентифицируют себя частью единого государства. Произошло и перераспределение доходов населения: к 1990 году малайцы уже владели 29% национального капитала, а в наши дни этот показатель ещё выше.

Примером успешного строительства полиэтнического общества в Азии является Сингапур. В конституции этого города - государства заложен принцип многонациональности и равенства граждан вне зависимости от расовой принадлежности, социального статуса и вероисповедания. Государственным языком страны является малайский, а официальными признаны – китайский, тамильский и английский. Здесь многие годы мирно сосуществуют этнические общины, представляющие три ведущие цивилизации Востока – исламскую, китайскую и индийскую. Не случайно, что уголки города с ярко выраженными этническими чертами, стали наиболее излюбленными местами посещений туристов.

Сегодня в любом крупном европейском городе существуют более или менее изолированные и замкнутые районы, населенные представителями различных культур. За послевоенные десятилетия Старый Свет пережил несколько масштабных миграций населения, в ходе которых на континент постоянно прибывала дешевая рабочая сила из Северной Африки и Турции. В страны - бывшие метрополии хлынул поток мигрантов из бывших колоний: во Францию - алжирцы, в Нидерланды - индонезийцы, в Великобританию – индийцы и пакистанцы. Греция, Испания и Италия также принимали иностранцев, испытывая острую нехватку рабочих рук.

В Германии, в результате такого массового переселения, в одном только берлинском районе Кройцберг образовалась крупнейшая диаспора выходцев из Турции - своеобразное национальное гетто. В этом пригороде в наши дни наблюдается преобладание восточного архитектурного стиля, чем традиционного европейского. Многие рекламные надписи и объявления выполнены на турецком языке. На нём указаны вывески кафе, ресторанов, банков, туристических агентств, представительств турецких партий с их политическими плакатами и лозунгами. Ситуация складывается таким образом, что мигранты могут прожить здесь всю жизнь, так и не выучив ни слова по-немецки.

По другую сторону Атлантики, многие американские города и иммигрантские районы уже давно превратились в специфические азиатские или индийские кварталы со свойственной им культурной средой, традициями и обычаями. Сегодня сценаристы Голливуда могут, не выезжая заграницу, снимать в таких местах сцены, отражающие реальную жизнь и городские пейзажи Калькутты, Бангкока, Шанхая и других крупных азиатских мегаполисов.

В итоге, так называемый американский “котел”, в котором долгое время “плавились” все вновь прибывшие в Соединенные Штаты этносы, на самом деле оказался не в состоянии “переварить” культурное многообразье новых мигрантских сообществ. Попытки смешать этнические и расовые группы не привели к созданию единой и монолитной американской нации, а, наоборот, выявили глубокие различия и противоречия между ними. Преобладавшие до сих пор научные теории о том, что переселенцы со временем утратят свою самобытность и станут “похожими” на господствующих коренных жителей – белых американцев, - оказались не состоятельными.

В этом плане интересен опыт соседей США – канадцев. Самобытность их культуры означает, в первую очередь, - отличие от американской культуры. С самого начала в стране была сделана ставка не на “плавление” культур, как это происходило у южного соседа, а на сохранение особенной канадской “мозаики”, собранной из множества этносов. Не последнюю роль в формировании современной канадской нации сыграло и наличие не одной, а двух наций-основательниц: французов и англичан. Благодаря этому, каждый регион имеет свой неповторимый культурный облик, как это видно на примере франкоязычного Квебека, англоязычной части страны и мест проживания индейского меньшинства.

В России, то по данным Федеральной миграционной службы страны за два последних года количество приехавших иностранцев в российскую столицу увеличилось более чем на 700 тысяч человек. Появились прогнозы, что при сохранении нынешних темпов миграции в ближайшие 10-20 лет в Москве могут сформироваться настоящие этнические кварталы из числа граждан ближнего и дальнего зарубежья. Однако специалисты считают пока маловероятным появление в российской столице характерных этнических кварталов. Дело в том, что нынешняя структура жилищного фонда Москвы, не приспособлена для формирования каких-либо обособленных районов или кварталов для меньшинств.

В Казахстане проблема этнических кварталов и анклавов никогда не стояла так остро. В городах страны создание каких-либо этнических кварталов из числа представителей только одной национальностей было невозможно, ещё с советских времен, из-за особенностей инфраструктуры самих населенных пунктов: расселение граждан в многоэтажных зданиях было смешанным, а собрать всех земляков в одном квартале было сложно финансово и технологически. В сельской местности этнические анклавы располагались, как правило, в местах традиционного или исторического проживания меньшинств, таких, например, как узбеки в Южном Казахстане. Несмотря на тенденцию роста их численности, говорить о возможности формирования в этих районах каких-либо замкнутых этнических сообществ на ближайшую перспективу пока не приходится.

Если США и некоторые азиатские государства уже пережили “этническую экспансию” китайцев и научились сосуществовать с такой могущественной и динамичной общиной, то Казахстану ещё предстоит наплыв потенциальных мигрантов с Востока. Будущие проекты в нефтегазовой сфере и сельском хозяйстве, безусловно, приведут к новым волнам переселенцев из-за рубежа и, в первую очередь из Поднебесной, которые будут прибывать в качестве многочисленного инженерного, технического и обслуживающего персонала. Поэтому республика, учитывая и опираясь на имеющийся мировой опыт в этой сфере, должна быть готовой к новым миграционным вызовам.